Борис Мегрели - Именем закона. Сборник № 3
— Жалеешь?
— Кого?
— Да народ.
— Кляуз боюсь. Каждый день пишут, что я или хамлю или пьяный. Одним словом, разгул демократии.
— А ты не пей да говори вежливо.
— Так у меня язва от службы этой, я уже три года не пью.
Дверь в квартире Бори Мясника была стальная, с набором сейфовых замков.
— Видать, есть кое-что в квартире, — усмехнулся Игорь.
— А у него там коммерческая комиссионка, а не дом, — вздохнул участковый.
— А ты не завидуй, знаешь, есть пословица: «Плохо нажито — прахом идет».
— Теперь она не модна, пословица эта. Теперь другое: «Сумел — украл». Нынче на этих окороту нет.
— Подожди, — это сказал Игорь и нажал на звонок.
Переливчато, птичьим голосом запел за дверью зуммер. Потом остановился на секунду и сыграл два такта очень знакомого вальса.
— Все как не у людей, — выругался участковый.
— Кто? — раздался за дверью женский голос.
— Это я, гражданка Барулина, участковый Тимофеев.
— Тебе чего, Сергеич, ночь на дворе.
— Да дело спешное.
— Ну стань у глазка.
Зазвенели, загрохотали запоры, и дверь тяжело распахнулась. На пороге стояла женщина лет тридцати. Типичная торгашка, таких Игорь срисовывал сразу. Безудержно наглая, презирающая всех, кто не жил за такими вот дверьми.
— Ну, чего вам?
Корнеев плечом отодвинул ее, вошел в коридор, завешанный зеркалами и покрытый ковровой дорожкой.
— Куда лезешь! Куда на ковры. Обувь снимать надо.
— А я к вам, гражданка Барулина, не в гости пришел. Я из МУРа.
— А по мне хоть из КГБ, я тебя дальше порога не пущу.
Игорь достал удостоверение.
— Ну и что ты мне свою книжку толкаешь под нос. Там что написано — с правом хранения и ношения оружия. Вот ты его носи и храни, а ко мне в дом не лезь.
— Где муж?
— А тебе какое дело?
— Собирайся.
— Куда?
— На Петровку.
— А я там ничего не забыла.
— Там я тебе напомню. Тимофеев, зови людей, сейчас обыск делать будем.
— Не дам.
— Дашь, Барулина, все дашь, да еще в камере попаришься. Последний раз спрашиваю, где муж?
— Да в Дагомысе он со своей прошмандовкой.
— Это с кем?
— С Ленкой.
— Кто она?
— Актриса.
— Вполне пристойно. А теперь слушай меня, Барулина. Если ты соврала, лучше бросай добро и беги из города. Я тебя все равно посажу. На уши стану, весь район подниму, а посажу. Поняла?
— Поняла, — чуть не зарыдала Барулина.
— А за что, знаешь? Не за то, что у тебя серьги и кольца многокаратные. Не за квартиру твою роскошную, не за музыкальный звонок. Это все иметь можно. За то я тебя посажу, что ты с мужиком своим это все украла.
— Докажи, — зло выдохнула хозяйка.
— Это тебе придется доказывать, что все это тебе бабушка оставила Поняла? Живи пока и бойся. Жди.
Игорь вышел, саданув на прощание железной дверью.
Серый остановил «Жигули» у ресторана «Савой». Теперь туда пускали только иностранцев. Так, во всяком случае, было объявлено по телевизору.
А Серый прошел, и швейцары перед ним услужливо двери распахнули. И он попал в этот заграничный оазис из мрака и грязи улицы.
Он шел через роскошные холлы и гостиные, здоровался как со старыми знакомыми с портье и служащими. Жал руки друзьям, которых немало толкалось около бара и входа в ресторан.
Но ни бар, ни ресторан, ни дивные диваны и кресла холла привлекали его. Он шел в казино. В зал, где играли в рулетку.
И туда его пустили. Без звука. Хотя стояли у дверей двое крепких ребят в темных форменных костюмах.
Знали здесь Серого и уважали.
А в заветном зале, о котором столько легенд ходит в Москве, все было как там, за бугром.
В игорном зале крутилась рулетка, ошарашенные иностранцы смотрели на русских «бизнесменов», выигрывавших и проигрывавших тысячи долларов.
И Филин был здесь, он сидел в самом центре у стола и, прищурясь, наблюдал, как сгребал крупье лопаточкой, по-блатному «балеткой», разноцветные жетоны.
Сегодня Филину везло, стопка фишек рядом с ним росла.
Опять крупье подвинул ему кучу фишек.
И сразу же из-за его спины возник молодой человек, услужливо сложивший выигрыш в стопки.
Шикарный был Филин. По-староблатному — костюм, пошитый в Риге, темный с искоркой, рубашка-крахмал, белоснежная, галстук шелковый, от лучшего парижского дома, и шитые на заказ лакированные туфли.
Консервативен был старый вор Черкашов. Одевался по моде пятидесятых. У богатых свои прихоти.
— Делайте ваши ставки, — по-английски крикнул крупье.
Филин только собрался поставить пирамидку фишек на красное, как увидел вошедшего Серого.
Увидел и по лицу его понял, что произошло нечто неприятное. Он встал из-за стола, достал золотой портсигар, вынул сигарету. Охранник услужливо поднес огонек зажигалки.
— Получи выигрыш, — сквозь зубы скомандовал Филин и пошел к дверям.
— Ну? — не поворачиваясь, спросил он у Серого.
— Влипли.
— Как?
— Мент приперся в гараж, прикурить попросил. Леша Разлука его определил.
— Ну.
— Что ну, кончил он Лешу.
— А машина?
— Бросить пришлось.
— Вы что же, фрайера или люди деловые? У Разлуки же волына была.
— Так маслят не было.
— Значит, опять за бабки разборками занимались? Ну!
Филин схватил Серого за рукав куртки.
— Я же запретил вам это.
— Так один же раз.
— Где Олег и Степан?
— На хате, ждут.
— Кто навел?
— Не знаю.
— Кто знал о гараже?
— Витька Кол, он у Бори Мясника и гараж покупал.
— Мясник знает?
— Нет, он в Дагомысе.
— Значит, один Кол. Где он?
— А где ему быть?
— Привези его ко мне на дачу.
— Понял.
— Меня отвезите и пойдете вдвоем с Вовой.
А в кабинет Кафтанова пришло утро. Свежесть летняя кабинет наполнила. Свет ламп стал неестественно желт.
— Ну, что мы имеем, орлы-сыщики, — Кафтанов достал из сейфа документы. — Некто убивает австрийца Отто Мауэра, вице-президента СП «Антик». Что по «Антику»?
— Вы меня в три часа из постели подняли, — ворчливо ответил начальник отдела УБХСС подполковник Сомов.
— Ничего, Сомов, потом отоспишься. Так что же «Антик»?
— Что касается Мауэра, у него репутация солидного и порядочного бизнесмена. Все финансовые дела его в полном порядке. «Соседи» сообщили, что сомнительных связей он не имел. В общем, положительный капиталист.
— Значит, причина смерти загадочна? — усмехнулся Кафтанов.
— Мы проверили финансовую и производственную деятельность СП, пока у них все нормально. Правда, президент с нашей стороны, Сергей Третьяков, сейчас в Вене.
— А разве это криминал? Кто он такой?
— Мы его знаем неплохо. Крутой парень, раньше проходил по нескольким делам. В основном по торговле автомашинами. С бывшим помощником Гришина крутили дела с «Волгами» и иномарками через Управление делами дипкорпуса. Но сейчас к нему никаких претензий. Работает честно.
— Красный купец, — вставил реплику Корнеев.
— Что вы имеете в виду, Игорь? — Сомов повернулся к Корнееву.
— Так называли нэпманов в двадцатые годы, — пояснил Кафтанов. — Странно, очень странно, за что же убили Мауэра. Копайте, Сомов, не может быть, чтобы случайно все получилось. Теперь об убийстве.
Кафтанов раскрыл папку с документами.
— Давайте пофантазируем. Офицер криминальной полиции из Вены опознает в Сочи наемного убийцу, этот человек из города-курорта исчезает, и тут же убийство Мауэра. Причем профессиональное. Мощная машина «ягуар» с перегонным номером, по сведениям Брестского КПП и таможни, перегнал ее некто Андрей Хилкович, ныне житель Вены, а ранее весьма известный нам мошенник. Он перегнал машину и тут же покинул пределы страны. Теперь пистолет.
Кафтанов встал, открыл сейф, вынул папку и пистолет.
— Вот оружие.
Корнеев взял со стола пистолет.
— Ну что, сыщик, — прищурился Кафтанов, — что за оружие?
— Дурдом, — Игорь положил пистолет на стол, — Финляндия, Л-35, система Айми Лахти, калибр 9 миллиметров, ударно-спусковой механизм со скрытым курком; боевая пружина расположена…
— Хватит, — махнул рукой Кафтанов, — знаешь. Так вот, пистолет этот найден на прииске под Иркутском. Некие люди, напавшие на старателя Козлова, пытались отнять у него золото и предложили регулярно отдавать долю. Прилетели они на вертолете, который был откомандирован в распоряжение лесного хозяйства и считался год как сломанным. Козлов оказался парнем крутым, уложил двоих, третий погиб при подъеме вертолета, который потом сел в излучине реки, видимо, орлы эти уплыли на лодке. Итак, провожу линию. «Антик» — Мауэр — золото. Надо работать по этой версии. Корнеев, утром летишь в Дагомыс, искать Борю Мясника. Логунов в Иркутск.
